Справа: Евгения Васильевна Павленко, бабушка Сергея Сапожникова. Фотографию сделал он сам. Ростов-на-Дону, 1995 год
Мой путь начался в 1994 году, когда мне было 10 лет и я активно интересовался музыкой. Ходил покупать кассеты, слушал рэп, который тогда был на пике популярности. Это было связано с проникновением в Россию западной культуры: киндер-сюрпризов, жвачек, сникерсов. К 1997-му я уже начал кататься на роликах, тогда этот тренд дошел до Ростова-на-Дону. Мы изучали роллеров, скейтеров, интересовались брейк-дансом. В прокате тогда шел фильм «Пуля», где я впервые увидел граффити, которыми впоследствии заинтересовался.
Моя бабушка увлекалась фотографией и всегда что-то снимала и документировала: семью, поездки, отдых. Она научила меня держать в руках фотоаппарат, и благодаря ей я понял, что надо фотографировать, как мы катаемся на роликах, занимаемся брейк-дансом, снимать граффити, которые иначе не сохраняются и не выживают. Когда я заинтересовался художественной деятельностью, в родном городе связанной с ней жизни как таковой не было, хотя кое-какие объединения существовали, например Товарищество «Искусство или смерть», участники которого, правда, быстро перебрались в Москву.
В 18–19 лет и я съездил в столицу, начал общаться с граффитчиками, кто-то из них бывал у нас в Ростове, и мне казалось, что естественным продолжением моего развития должен быть переезд. В 21 год я уже одной ногой жил там и думал, что это очень круто, был в восторге от масштаба, от метро. В 24–25 лет поступил в ИПСИ, у нас был очень интересный курс: я учился в одной группе с Женей Антуфьевым, Сашей Повзнером, Таус Махачевой. Пожалуй, мне повезло, хотя в ИПСИ я пошел больше для того, чтобы со всеми познакомиться. Сам институт не оказал на меня никакого влияния: мне всегда были ближе другие ценности, эстетика и визуальность.
В этот момент также проявилось сильное влияние западной культуры, на которой я был воспитан. У нас любят что-то писать, рассказывать, рефлексировать, концептуализировать — это все очень аутентичная московская история. А я привык слушать западную музыку, которая дает другое понимание эстетики в искусстве. Понял, что мне больше интересен мир и общение с иностранными художниками. С музыкой я, кстати, до сих пор сильно связан, есть большая коллекция винила.
Благодаря тому что я фотографировал брейк-данс и граффити, я усвоил три важные вещи. Во-первых, нужно поймать момент, который будет красивым, — этот принцип вышел из спорта. Во-вторых — найти ракурс, в котором момент будет выглядеть эффектно. В-третьих — снять так, чтобы казалось лучше, чем есть на самом деле. Эти три принципа, а также увлечение трендами западной культуры и сыграли главную роль в моем обучении современному искусству.
Моя выставочная деятельность началась далеко не сразу, так как я занимался современной фотографией, которую многие не понимали. В странах бывшего СССР было несколько фотографов, связанных с современным искусством: Игорь Мухин, Сергей Братков, Арсен Савадов, Борис Михайлов и другие. Моя карьера начала развиваться в Москве в 2008 году, когда я подрабатывал ассистентом у Валерия Кошлякова. Он говорил тогда, что мне надо заниматься искусством на Западе. Но я был совсем молодым человеком из небогатой семьи, поэтому возможности уехать не было: зарабатывал на все сам. В 2010 году по инициативе Терезы Мавика я познакомился с кураторами выставки Modernikon, организуемой фондом V-A-C, — Ирене Кальдерони, которая занималась отбором участников, и Франческо Бонами, который уже окончательно их утверждал. Это был совместный проект с Фондом Сандретто Ре Ребауденго. Увидев тогда несколько моих снимков, Ирене сразу же начала договариваться об их приобретении в коллекцию этого туринского фонда.
У меня и первая хорошая музейная выставка Total Picture прошла в Италии, в миланском Музее Польди-Пеццоли, где куратором также был Франческо Бонами. Ему и Ирене я очень благодарен: они в меня поверили. Надо отметить, что у меня в России вообще было мало персональных выставок. Я сделал одну такую в 2010 году — она называлась «Отход» и проходила в галерее Paperworks в Москве. Следующая была лишь через пять лет в галерее XL. В итоге первая серьезная продуманная выставка — The Drama Machine — состоялась в России лишь в 2016 году. Мы специально подготовили ее для Ростова-на-Дону, а Ирене Кальдерони выступила куратором. По-моему, главное — сделать качественную выставку. И не так важно, где она будет — в Москве или где-то еще.
К тому моменту я уже перебрался жить обратно в Ростов. Как так получилось? С 2011 по 2013 год я провел очень много времени в Европе. Привык ездить на биеннале, ходить во всевозможные музеи и галереи, посещать крутые выставки. Безусловно, я изучал все западное классическое искусство, итальянские церкви, росписи, скульптуры — вся итальянская культура для меня остается предметом восторга. В 2013 году, когда у меня уже заканчивалась аренда квартиры в Москве, я решил поехать учить английский язык на Мальту. И эта поездка полностью изменила мое представление о том, как я хочу жить. Там безумно красиво, просто как в раю. Там нет московской суеты, как и художественной жизни как таковой. Там один музей, нет галерей, зато есть церкви, росписи, потрясающий Караваджо в Центральном соборе. Я ходил на классические акустические концерты, которые давали в церкви каждую пятницу.
Вернувшись в Москву и прожив в ней два или три месяца, собрал вещи и уехал обратно в Ростов. Я понял, что все самое интересное в моей жизни происходит не в Москве, а находиться в Ростове-на-Дону мне комфортно. Я принял свою идентичность. Мы зачастую не в ладах с самими собой, чего-то стесняемся, что-то нам не нравится, какие-то изъяны ищем, пытаемся казаться лучше. Ростов — мой родной город, где я вырос и все знаю, где понимаю, что происходит. Для других он может быть абсолютно неинтересным, но мне дает бесконечную пищу для творчества. Я снимал здесь все свои проекты, в том числе и книгу «Город» совместно с Владимиром Левашовым. Я могу отсюда вообще никуда не выезжать, мне есть чем здесь заняться, это для меня очень важно.
Буквально недавно я вернулся из поездки в Дагестан. Принять участие в местной арт-резиденции позвала Екатерина Привезенцева, с которой мы познакомились, когда делали выставку в Милане. Потом долгое время работали вместе, полностью доверяем друг другу. Когда Катя позвонила и пригласила в Дагестан, я ни на минуту не сомневался, что надо ехать. В этой поездке я отчасти вдохновлялся работами фотографов Рона Джуда и Акселя Хютте. У меня много их книг, и, если когда-нибудь мне удастся так же снимать, это будет невероятно. В серии о Дагестане я ориентировался на классиков и придумывал, как ни в кого не «попасть», не процитировать напрямую, чтобы не показаться последователем и в то же время вступить с ними в диалог. Считаю, что так и надо делать.
Мы по десять часов путешествовали по горам, бесконечно снимали, пробовали дагестанскую еду, балдели от домашних национальных блюд. Думаю, что нужно избегать туристических мест: они не дают ничего понять о местной культуре и людях. Между прочим, отчасти именно поэтому я живу в Ростове. Ростов — это реальная Россия, а Москва — немного надуманная. Очень важно мыслить реалистично. Когда мы с Катей разговаривали о Дагестане, наша изначальная цель была привлечь внимание к региону, сделать так, чтобы люди заинтересовались и захотели туда поехать. Например, в провинциальных городах находятся памятники архитектуры, но многие об этом даже не подозревают: в Дагестане мы увидели Дом Советов, который был спроектирован Иваном Жолтовским. А Ростовский театр драмы имени Горького, кстати, создали архитекторы В. А. Щуко и В. Г. Гельфрейх, известные своей работой над московской библиотекой имени Ленина.
Эта поездка была настоящим исследованием: мы смотрели, что уже есть и с чем мы будем работать. История Дагестана, его культура, архитектура, национальная кухня, декоративно-прикладное искусство, ковры — все это интересно. Вообще, в маленьких местах особый ритм жизни, которого нет ни в Москве, ни в Ростове. И современная фотография исследует именно эту исключительность, дает визуальное представление о том, как она выглядит, как сохранилась, что с ней происходило. Как я уже говорил, важно мыслить историей фотографии, вести диалог с фотокнигами, другими проектами, продолжать линию художников прошлого, чтобы работа не стала чем-то оторванным и непонятно зачем сделанным. Этим я и продолжу заниматься — и таким образом, через фотографию, помогу пробудить интерес к региону.
Спонсором арт-резиденции в Дагестане выступила северокавказская парфюмерная сеть Visage Hall.
Компания Smart Art представляет работы Сергея Сапожникова.
