Все изображения предоставлены Абдель-Вахидом Эль-Вакилем
Этот текст был написан египетским архитектором еще в начале 1980-х, но сохранил свою актуальность по сей день. Эль-Вакиль подчеркивает в нем роль традиции в сохранении идентичности той или иной цивилизации, уделяя основное внимание наследию исламской архитектуры. Этот в высшей степени философский, но в то же время практический текст иллюстрирует, как традиция может умело направлять императив перемен.
Изменения происходят со всеми живыми существами. Свойственны они и человеческим институтам, и искусству, которое их «сопровождает» и без которого они не могут существовать. Да, искусство не может существовать без покровительства институтов, причем искусство и «отражает», и поддерживает институты: это фундаментальный симбиоз.
Совокупность человеческих институтов в тот или иной момент времени — это цивилизация, или, скажем так, конкретная цивилизация, основанная на явленном учении, которое наполняет каждый ее аспект. Ни к одной цивилизации это не относится в большей степени, чем к исламу. Прогуляйтесь пешком по любому традиционному мусульманскому городу в любой части света от Индонезии до Магриба: независимо от природы или климата, сразу становится очевидной их исламская идентичность. Такая мгновенно узнаваемая и осязаемая идентичность связана не с единообразием проектов или материалов, а с фундаментальным единством цивилизации, ее традиционных институтов и принципов.
Кроме того, такое единство не зависит от навязывания какого-то художественного «тоталитаризма», и возникло оно не в результате отсутствия перемен, внедрения новых технологий или материалов. Долгая история исламской цивилизации, само ее распространение по огромным пространствам планеты Земля и принятие различными народами не дали бы возникнуть такой статичной ситуации. Постоянно и неизбежно происходили изменения и развитие форм, но всегда существовала преемственность, а ее залогом было следование традиции и ее дисциплинам.
Изменения присущи всем живым существам и институтам, но «якорем» изменений является преемственность, охраняемая традицией. Без этого защитного механизма изменения становятся не частью циклического развития, а своего рода центробежным буйством, которое разрушает и фрагментирует все виды искусства, и ни одно из них в большей степени, чем архитектуру. Однако изменения, поддерживаемые и охраняемые традицией, — это лишь движение, необходимое для сохранения жизненной силы: без движения наступает смерть, а где есть жизненная сила, там есть разнообразие, изобретения, творчество, хотя и не обязательно все на одном уровне, ведь даже в рамках традиции всегда возможны хорошие и плохие периоды, подъемы и спады. Жизнь при этом не обязательно остается равномерно «витальной», ведь эти подъемы и спады также присущи организмам и институтам, как и сами изменения; они, собственно, и есть песня жизни.
Необходимо осознать следующее: перемены не являются синонимом того, что сегодня называют «прогрессом»
Необходимо осознать следующее: перемены не являются синонимом того, что сегодня называют «прогрессом». Изменения, санкционированные традицией, никогда не разрушали единство исламской цивилизации, но понятие «прогресс» стало не только разрушать единство и целостность исламской архитектуры, но и подразумевать некую пародию на единство, а именно — единообразие. Так происходит из-за того, что сторонники «прогресса» считают, что все в мире непременно становится лучше по мере движения времени вперед — то есть прогресс считается столь же равномерным, как и само течение времени, — что, собственно, и привело к почти единообразному принятию всеми интернационального стиля, который, пропагандируя функциональность и утилитарность, утвердился в мире с глобальным однообразием и с разной степенью этнической «косметики» — исламской или иной.
Так утрачиваются и традиция, и идентичность. Если роль традиции заключается в сохранении самобытного искусства или архитектуры, то роль искусства, и прежде всего архитектуры, заключается в сохранении среды, в которой эта традиция может выжить. Если этот симбиоз нарушается под воздействием новизны или простого эгоизма художников и архитекторов, то возникает порочный круг: то, что служило взаимной поддержке, уступает место тому, что взаимно разрушает.
Соответствующие свидетельства можно увидеть везде, где материальный достаток делает соблазн нового непреодолимым и где светская точка зрения на практике преобладает над духовной. Все духовные представления и творческие традиции, которые они поддерживают, несут в себе элемент вневременного и универсального; светская же точка зрения подчеркивает мимолетность и эгоизм. Стремление к новому без опоры на традиционные принципы способствует эгоизму и ведет к утрате идентичности, поскольку традиция всегда выше практикующего мастера, а его истинная идентичность, по сути, и есть традиция.
Роль архитектора, по сути, является решающей в установлении допустимой скорости изменений в пространственной среде
Отказ от традиции, пренебрежение достижениями и образцами прошлого и травма перемен говорят о неспособности справляться с новым. Неслучайно поэтому «поиск идентичности», вероятно, станет доминирующей темой архитектурного мышления в 1980-е годы.
И если это так, то в этом нет ничего плохого; перемены должны быть всегда, чтобы жизнь продолжалась, но не надо отказываться от преемственности, которую может дать только следование традиционным образцам и принципам. Роль архитектора, по сути, является решающей в установлении допустимой скорости изменений в пространственной среде.
Думая о том, что нужно сделать для исправления ситуации, важно понять, на каком этапе находится архитектура. Давайте рассмотрим ключевое понятие оригинальности, ведь именно к нему стремится большинство современных архитекторов. В современном понимании это слово означает просто нечто новое, отличающееся, выражающее свою творческую индивидуальность. Но это не то, что должно означать это слово: «оригинальный» подразумевает возвращение к истокам вещей, к архетипам, связанным с космическим порядком, и, следовательно, к пути традиции, который ведет к универсальному.
Точно так же слово «творческий» должно относиться к Творцу, Зодчему Вселенной, а не вдохновлять на индивидуализм или эгоизм; понятие «творчество» должно внушать благоговение и смирение.
Однако в наши дни те, кто стремится проектировать «оригинально» или «творчески», отрицают истинное значение этих слов. Зачастую [их проекты] представляют собой не более чем нагромождение архитектурных «акробатических» приемов, разрушающих само назначение архитектуры, которая должна с помощью осмысленных форм создавать тонкий языковой рисунок и систему коммуникации для визуальных образов. Они же, в свою очередь, ни при каких обстоятельствах не должны отказываться от определенных архетипических рефлексий и не должны закрывать доступ к прошлому, знакомому и доказанно человеческому.
Модернизм — это, по сути, провинциализм, потому что он не хочет заглядывать за горизонт момента. В архитектуре модернистский идеал породил интернациональный стиль — архитектуру идеалов, адаптированную во времени к быстротечному настоящему, стиль без якоря. Органическая архитектура, с другой стороны, адаптированная — в пространстве — к конкретной среде, тоже не смогла создать универсальное решение за счет упрощения функциональных форм.
Ускоренный темп развития технологий и потребность в быстрых результатах сделали возвышение Интернационального стиля неизбежным, но только на время, пока его мотивирующие идеалы продолжали преобладать. Модернизм, однако, уже в сознании современного поколения свергнут с пьедестала: оно — это поколение — больше не видит в нем выражения своих собственных «современных» (модерных) идеалов; на смену модернизму пришел постмодернизм.
Любая традиционная архитектура, и в особенности архитектура культовых зданий, развивается вокруг форм, связанных с космологическим порядком. Таким образом, первый шаг к восстановлению идентичности может быть сделан только через правильную оценку и новое внедрение исторических форм. Это необходимо не для того, чтобы создать мертвый слепок прошлых событий, а, напротив, чтобы увидеть в них жизненно важное и тонкое отражение — через меняющиеся формы — неизменных закономерностей, которые регулируют вселенную.
Важность непрерывности трудно переоценить.
Хорошо известно, что тюремное заключение и лишение свободы вполне могут разрушить личность человека, просто лишив его контакта с себе подобными. Именно связь с другими людьми и с предками укрепляет и поддерживает идентичность; такова спасительная роль преемственности. Идентичность требует контекста. Она не может существовать особняком. Интернациональный же стиль как раз и стоял особняком, изолированным от прошлого. Если в наших древних городах архитектурные стили многовековых периодов сливались в единое целое, то современная архитектура прервала эту преемственность и своей обособленностью способствовала и во многом привела к нынешнему кризису идентичности.
В модернистской архитектуре нет любви
Усиленная забота о реставрации исторических мест и сохранении архитектурного наследия силами департаментов древностей или культурных организаций в целом отражает именно стремление вернуть нашу утраченную идентичность.
Напротив, кажущееся отсутствие такой заботы в обществах, где старая социальная матрица все еще жива, даже после того, как защитная оболочка традиции была разрушена, объяснимо с точки зрения уцелевшей социальной или духовной идентичности. Но и здесь разрушенная среда в конце концов приведет к тем же результатам, и тогда, несомненно, возникнет движение за сохранение наследия.
Необходимо новое чувство самоотдачи и преданности общему делу. Пропагандируя все новое и модное, модернизм сделал почти невозможным для нас как-то соотносить себя с собственной традиционной архитектурой. Возникло своего рода архитектурное донжуанство. Модернистская архитектура оказалась кокетливой любовницей, чуждой истинным чувствам и любви, неспособной принять даже страстные знаки внимания романтиков, которые она воспринимает как сентиментальность. Модернистская архитектура не может позволить себе постоянство и преданность; ее мертворожденным потомством усеяны наши безжизненные современные города. В модернистской архитектуре нет любви.
Только посвятив себя с любовью нашим зданиям, заботясь о них, ухаживая за ними и бережно храня патину времени, мы сможем соотносить себя с ними. Тогда они станут красивыми и долговечными объектами, которые не будут заброшены или снесены при первых признаках возраста.
От закладки фундамента до закрепления замкового камня акт строительства символичен и исполнен смысла, и только через это осознание архитектура может обрести свое истинное содержание.
Проектирование в рамках традиции — не повод повторять старое, чтобы избежать мук нового рождения. Это не просто акт подражания, ибо подражание уничтожает всю значимость формы. Проектирование в русле традиции — сложный процесс адаптации и усвоения, находящийся в вечном процессе становления. Только через восстановление нашей духовной идентичности может быть по-настоящему обеспечен динамичный и непрерывный процесс консолидации и реорганизации.
Перевод с английского Максима Шера.
