Страна собак

Больше 25 лет назад вышел фильм «Страна собак», центральная картина монгольской трилогии бельгийского кинорежиссера и антрополога Петера Бросенса. По случаю годовщины выхода фильма, а также перевода трилогии на русский язык фотограф, путешественник и куратор независимых киноклубных проектов Алексей Мыслицкий встретился в Улан-Баторе с Доржхандын Турмунхом, монгольским писателем, режиссером и сценаристом, соавтором картин «Город степей» (City of the Steppes, 1994) и «Страна Собак» (State of Dogs, 1998) и обсудил с ним историю создания фильмов и Монголию в эпоху демократических перемен.

Алексей Мыслицкий:Как произошло ваше знакомство с Петером Бросенсом?

Доржхандын Турмунх:Когда-то давно я брал интервью у Бернара Дельвиля, председателя ассоциации монгольско-бельгийской дружбы, и уже успел забыть об этом, как вдруг, в один день, раздался звонок на мой домашний телефон. На проводе бельгиец, он откуда-то добыл мой номер и хотел увидеться. Это был Петер Бросенс. Мы встретились с ним в ресторане «Улан-Батор». Когда я спросил, откуда у него мой телефон, он ответил, что нашел факс, которым мы обменивались с Дельвилем, и там были мои контактные данные. Так, благодаря одному этому факсу, мы встретились.  

АМ: Что Бросенс делал в Монголии?  

дт: Петер Бросенс и Одо Халфлантс ездили по Тибету и Китаю с телевизионным проектом и на обратном пути в Европу заехали в Монголию. Я спросил Петера: «Что ты планируешь делать здесь?» Он ответил: «Я не знаю, у меня была лишь одна мечта — побывать в Монголии». Мы с ним сразу же стали друзьями, я пригласил его домой, он оценил мою коллекцию пластинок. Любовь к музыке нас объединила, для нас обоих она была как религия. 

У Петера и Одо была транзитная виза всего на три дня, и они попросили меня помочь с ее продлением. Мы продлили визы на месяц и тут же начали снимать фильм. У них была камера Hi8 и микрофон Boom. Снимали мы все подряд безо всякого сценария в Улан-Баторе, в Чойре, в худонехудонеПонятие худон (монг. хөдөө) включает в себя всё, что находится за городом: степи, пустыни, горные массивы, долины рек и озёр — всё многообразие монгольской природы. Четверть населения современной Монголии — кочевники, обитающие на просторах худона.. Позднее из этого материала мы сделали фильм «Город степей» (1994).

АМ: У вас уже был опыт съемок до встречи с Бросенсом?

ДТ:Да, тогда у меня уже было много опыта работы на телевидении. В 1987 году я устроился на монгольское телевидение в качестве ассистента режиссера, дорос там до редактора и ушел с работы в 1996 году — как раз когда мы начали работу над фильмом «Страна собак». 

АМ: Над какими передачами вы работали?   

дт:Я работал главным редактором и ведущим программы «Товч Толь». Это была копия советской программы «До и после полуночи». Что-то похожее на программу «Взгляд», только в формате тележурнала. Тогда мы много рассказывали про искусство и западную музыку, которая только начала появляться в Монголии. Мы делали клипы, выпуски про политику. Еще снимали короткометражное кино. Мне довелось поработать над фильмом «Слезы ламы» («Ламбугайн Нулимс», режиссер Тумур-Очир — примечание А.М.) по мотивам произведения поэта и писателя Дашдоржийн Нацагдоржа.

К моменту встречи с Петером у меня уже созрел интерес снимать кино. Поэтому, когда приехали бельгийцы с камерой, мы сразу принялись за фильм. Самое главное, нас с Петером будто связала судьба, у нас было много общих интересов — не только музыка, но и кино. Мы дружим по сегодняшний день.

АМ:На каком кино вы сошлись? 

дт:На Тарковском, Сокурове, Параджанове. Петер — западный человек. Конечно, он хорошо разбирался в авторском кинематографе, знал всю европейскую киноклассику и открыл для меня много хороших фильмов. 

АМ:Бросенса интересовали места, которые оставили русские?

дт: Да, Петер — антрополог по специальности, его интересовали пост-социалистические места, военные города, диковинные советские памятники. По официальным данным, в Монголии располагалось до 200 тысяч советских военных, по слухам даже свыше 500 тысяч, до 1 миллиона. Когда Горбачев подписал соглашение с Китаем, им поступил приказ покинуть Монголию в течение суток. Военным пришлось в срочном порядке оставить все: квартиры, мебель, домашних и служебных собак. Эти собаки стали бродить по городам и степям, и это стало настоящей катастрофой. Мы много снимали их в Чойре. 

АМ:Именно это послужило идеей для следующего фильма «Страна собак»?

дт:После съемок Петер пригласил меня к нему в гости в Бельгию. Несколько дней мы ехали по Транссибу до Москвы. В поезде Петер рассказал, что читал в газете «Монгольский вестник» статью журналистки Номин Лхагвасурэн о том, почему в Монголии много бродячих собак. В ней говорилось, что существует поверье, будто собаки после смерти перерождаются в людей, поэтому к ним особое отношение: никто не хочет убивать собак и никто не прикасается к их телам после смерти. Он решил, что легенда о перерождении собаки в человека может стать хорошей отправной точкой для нового фильма, и мы начали обсуждать сценарий. Сначала в поезде, потом уже в Москве и Бельгии. 

В Бельгии мы совместно сделали монтаж «Города степей», первого фильма трилогиитрилогииВ трилогию вошли документальные фильмы: Город Степей (1994), Страна Собак (1998) и Поэты Монголии (1999)., и я начал писать сценарий для «Страны собак». Петер после этого приезжал в Монголию пять раз, я ездил в Бельгию два или три раза. Мы встречались, разрабатывали сценарий, искали деньги. Нам потребовалось собрать не такой уж маленький бюджет для того времени — около 700 тысяч долларов. Через три или четыре года мы нашли всю сумму. Съемки «Страны собак» начались в 1997 году. Команда собиралась два раза: один раз зимой и один раз летом. После этого мы пять месяцев монтировали фильм в Бельгии, сделали четыре версии и финальный монтаж. 

АМ:Эти фильмы застали Монголию в эпоху перемен.

дт:В 90-е народ почувствовал себя осиротевшим: ушла советская власть, приближалось что-то новое, но никто не мог понять, что это будет. В городах закрывались одна за другой фабрики, число безработных стремительно росло, так что не только собаки стали бродячими, но и люди.

«Запад» был чем-то призрачным, о чем люди могли составить впечатление только по фильмам на VHS. Вот эта неизвестность и ожидания отразились в трилогии. Конечно, в Бельгии уже давным давно была демократия, они хорошо знали, что такое капитализм. Петер — социалист по духу, он знал, что на Западе не все так уж радужно, как нам казалось издалека. К тому же он антрополог и хорошо понимал природу этих вещей. Мне кажется, у нас получился хороший тандем: Петер из западной демократической страны, а я из постсоциалистической. У каждого был свой взгляд на происходившие процессы. В «Стране собак» мы закладывали метафору о том времени: умирает собака и рождается новый человек. Каким он будет? Никто не имел представления.

АМ:Монгольская трилогия изображает страну, общество, оказавшиеся в пространстве между историческими эпохами. Мне кажется, в «Стране собак» очень удачно выбрана позиция: показать эту картину глазами духа, который тоже находится в пограничном состоянии между миром мертвых и миром живых, между собакой и человеком, в пространстве, которое сложно поддается определению.

ДТ:Это еще и шаманистические и буддистские идеи и мировоззрение. Разрушается одно общество, создается другое, фильм зафиксировал этот момент. Поэтому мы включили в него легенды про дракона Рах, мечтающего поглотить солнце, про Черного Небесного Пса, управляющего судьбами, и другие мифы. 

В 2021 году я пересматривал этот фильм в Амстердаме, на фестивале IDFA, и понял одну важную мысль — кино консервирует время. Это был очень интересный исторический период, который затронул несколько поколений людей. Мы смогли сохранить его на пленке.

Кино консервирует время. Это был очень интересный исторический период, который затронул несколько поколений людей. Мы смогли сохранить его на пленке

АМ:Как вы трактуете легенду про Рах? C каждым солнечным затмением человечество оказывается во все более темных временах?

ДТ: Мы не планировали включать в наш фильм солнечное затмение, но во время съемок мы услышали новости о том, что оно должно вот-вот случиться, и что оно будет особенным. Приехало много гостей из заграницы, съехались международные телекомпании. Все собирались в ЭрдэнэтеЭрдэнэтеВторой по размеру город Монголии., и мы тоже отправились туда. Но нам никак не удавалось найти нужный кадр, и тогда я предложил команде перебраться в город Булган, находившийся неподалеку. Хотелось, чтобы картинка выглядела естественно. Нам повезло, потому что оттуда открывался идеальный вид, а в Эрдэнэте была пасмурная погода.

Мы сделали кадры с затмением и стали искать к ним легенду. Я нашел историю о Рах, драконе, который всякий раз возвращается, чтобы поглотить солнце и луну. Но мы не придавали ей большого значения. Мы просто хотели проиллюстрировать приход нового и неизвестного, чего все ожидают и на что никак не могут повлиять. 

АМ:Фильм «Город степей» начинается с легенды о начале мира, где измерение традиционной жизни представляется в виде безвременного пространства гармонии бесконечных потоков воздуха и воды. И все так и существовало, покуда не пришли Советы и не принесли время, субстанцию, которая подвела эту первозданную пастораль к смерти. Появилось время, вместе с ним история, а следом то, что остается после них: надгробные памятники, монументы, заброшенные города. Какова ваша оценка влияния советизации страны на культуру?

ДТ:Традиционный монгольский образ жизни — кочевой, люди так жили веками. Это спокойный, размеренный образ жизни. С приходом советской власти люди были вынуждены начать жить оседло, поменять свой менталитет, социальное устройство. Поэтому наш первый фильм носит политический характер, он рефлексирует по поводу этих событий: как на монгольского человека повлияло насильственное изменение образа жизни. В нем оперные певцы и джаз, военные города, первые бизнесмены и коммерсанты монтируются со старинными монастырями, монгольской национальной музыкой, ламами и деревнями. Мы намеренно пытались соединить все это вместе — для контраста.

АМ:Фильмы трилогии исследуют процесс изменений в стране. Хотелось бы уточнить — чего? Воскрешения культуры или же речь о другом? В какой точке находится Монголия сейчас?

ДТ:Непонятно. Сейчас наблюдается сильное расслоение общества. Большая часть населения обеднела, зато появилось много олигархов. Я не люблю капитализм. Я два года жил в Америке и в других западных странах и понял для себя, что это не то, что близко моему сердцу. Прежний монгольский образ жизни был очень хорош. Да и монгольский социализм, как мне кажется, отличался от социализма других стран. У нас были элементы демократии — у всех все было поровну, и на душе было спокойно. Но многое изменилось после демократической революции, все перевернулось с ног на голову. Сейчас мы оказались в таком обществе, где все измеряется деньгами, где жадность преобладает над другими качествами. В этом даже есть что-то сатанинское: многие плохие человеческие качества всплывают наружу. Конечно, раньше люди много чем не обладали, но тем не менее на душе было спокойнее.  

АМ:Хочу отметить одну из особенностей этого фильма, которая заключается в пересечении двух взглядов: монгольского и европейского. Это хорошо заметно по операторской работе. Но то же касается и саундтрека: в фильме звучат Шнитке, Губайдулина, монгольская традиционная музыка, песни советской эпохи. Фильм представляется мне пространством встречи двух культур, Востока и Запада. 

ДТ: Да, фильм получился настоящим взаимодействием европейской и монгольской команд. Режиссеры — монгол и бельгиец. У нас было два оператора, Хэйки Фарм из Финляндии и Сахьяагийн Бямба из Монголии, выпускник ВГИКа. С нами были также бельгийские и финские звукорежиссеры. Вместе с Петером мы выбирали музыку для фильма и включили в него традиционные монгольские и советские песни, современный финский хорал, авангард.  

У Петера вообще отличный музыкальный вкус. Он постоянно спрашивал про музыку: что это за песни, о чем поют? Например, заглавную песню «Хавар болжээ хонгор минь» («Весна пришла, моя дорогая» — примечание А.М.), которая звучит в титрах, нашел именно Петер. Он услышал ее по радио и спросил, о чем она. Я ответил, что это песня про весенний день в Улан-Баторе. Так она стала заглавной темой фильма. Для меня подобная музыка была уже привычным делом, но для него все это звучало по-новому.  

АМ: Что общего нашлось у бельгийского и монгольского кино? 

ДТ:Мы обсуждали с Петером кино разных стран: США, Индии, Англии. Мы задавались вопросом о том, каким может получиться бельгийско-монгольское кино, наша совместная работа? В Бельгии много сюрреалистических художников, и у нас в Монголии тоже много легенд и сказок с сюрреалистическими элементами. Так мы нашли общее в эстетике сюрреализма. Хотя сделать сюрреалистическую картину не было нашей целью.

АМ:Один из самых сюрреалистических моментов в фильме — это финальный танец. 

ДТ:В процессе съемок оставался открытым вопрос о том, как закончить фильм. Понятно, что он должен был закончиться рождением: собака становилась человеком. Но как это показать? В итоге мы смонтировали сцены рождения ребенка с традиционным акробатическим номером — танцем Белой ТарыБелой ТарыТара - женское божество, характерное для многих направлений буддизма. Белая Тара выражает материнское сострадание и предлагает исцеление существам, которые пострадали или ранены.. В обеих сценах ощущается загадка и смещение привычного. Изломы тела танцовщицы выглядят одновременно болезненно и прекрасно. В рождении ребенка тоже есть и красота, и физическая боль. Вообще, в фильме много таких контрастов: вода и лед, небо и земля, холод и жара, жизнь и смерть. Эмоционально эти кадры хорошо сочетаются и удачно завершают фильм. 

АМ:В фильме есть кадры с отстрелом собак.

ДТ: Мы узнали, что неподалеку от нас живет охотник на собак, его звали Амраа. Я ходил к нему, упрашивал сняться в нашем фильме. Он отказал несколько раз, потому что не хотел портить свою репутацию: убивать собак в Монголии считалось предосудительным делом — все равно, что убивать людей.

В советское время Амраа работал в пушном кооперативе и был известным охотником с государственными наградами. Но после развала системы ему, как и всем, пришлось выживать, браться за случайную работу. Так что он скрывал ее, выходил на охоту рано утром, пока город спал и никто его не видел. 

В то время Улан-Батор был наводнен бездомными собаками, они были повсюду. Поэтому была организована полугосударственная компания «Ресурс», которая занималась их отстрелом. Туда наняли нескольких охотников в том числе Амраа. В конце отстрела охотники должны были отрезать носы собакам — по количеству носов они получали зарплату. Конечно, мы не стали включать подобные кадры в фильм — это было бы слишком. 

Мы приходили к Амраа несколько раз, пообещали ему хороший гонорар, подарили японский пылесос, стиральную машину, убедили в том, что фильм будет сниматься для Европы и что в Монголии его никто не увидит. Он в конце концов согласился. Пять раз мы выезжали на съемки вместе с финским оператором. Конечно, снимать это было непросто. 

Мы просто хотели проиллюстрировать приход нового и неизвестного, чего все ожидают и на что никак не могут повлиять

АМ:Кто читает закадровый текст? 

ДТ:Банзарын Дамчаа, заслуженный артист Монголии. Изначально Петер хотел использовать английский закадровый голос и даже записал первую версию с диктором BBC. Но мне показалось, что это звучало слишком «по-британски», шаблонно. Я предложил ему сделать закадровый текст на монгольском языке, прислал сэмпл с голосом Дамчаа, и Петеру он очень понравился. Думаю, его голос добавил фильму фактуры. 

АМ:В фильме звучат стихи поэта Галсансуха.

ДТ:Баатарын Галсансух тогда был начинающим молодым поэтом, мы дружили. На проекте он работал ассистентом, раннером. После съемок у нас осталось какое-то количество пленки, и мы искали способ ее использовать. Я предложил Галсе почитать свои стихи. Мы выбрали несколько локаций: аэропорт, военный музей, автобус. Затем, в процессе монтажа, мы поняли, что они отлично дополняют структуру фильма и задают ему иной характер. Так стих «Мне нужно семь причин, чтобы умереть» стал прологом. 

Я думаю, что Галсансух — прирожденный поэт. Таких людей не так много в мире. Всё, чем он занимается — это пишет стихи. У него есть небольшая газета, которая приносит доход, а в остальное время он только пишет. Литературе он учился в России, в Иркутске. 

АМ:Как люди в Монголии и в мире восприняли фильм?

ДТ:По-разному. У нас фильм широко не прокатывался, но при этом вокруг него было много негативных слухов. Люди упрекали меня в том, что я показываю Монголию за рубежом в неприглядном виде, называю ее «собачьей страной». Моя репутация сразу же пошатнулась. В остальном мире фильм приняли хорошо. Он побывал на 60‒70 фестивалях, мы получили 23 награды. Я много ездил с ним: Америка, Чехия, Япония, Тайвань, Италия. Фильм показывали и в Санкт-Петербурге, на фестивале «Послание к человеку» — под названием «Собачья участь». 

После такого признания сложно было найти возможность делать кино в Монголии на том же уровне. По этому поводу я часто цитирую Тарковского: «Кино — самое несчастное искусство, потому что зависит от денег». В Монголии кино получает мало поддержки, здесь пытаются делать фильмы с бюджетом 10‒20 тысяч долларов и получается не очень хорошо. 

АМ:Какова была  дальнейшая судьба фильма? 

ДТ:У фильма получилось неожиданное продолжение в массовой культуре. В Нью-Йорке у меня случилось короткое знакомство с писателем Гард Стейном. Мы виделись всего 40 минут, но я успел передать ему копию «Страны собак». Через 6 или 7 лет мне рассказали, что в США вышел бестселлер, который был написан на основе нашего фильма. Это был роман «Гонки на мокром асфальте» Гард Стайна. Ему тоже понравилась идея перевоплощения собаки в человека после смерти. Позже по этому роману в Голливуде сняли фильм «The Art of Racing in the Rain».

Несколько лет назад я выпустил в Монголии роман «А», написанный по мотивам фильма, этим летом он должен наконец выйти в английском переводе под названием «State of Dogs».

Интервью и перевод трилогии подготовлены совместно с Маналсурэн Болор-Эрдэнэ.