Участники YOUNG-HAE CHANG HEAVY INDUSTRIES Ёун-Хэ Чан и Марк Фоге живут в Сеуле. Их работы показывали на биеннале в Венеции и Сан-Паулу, выставляли и приобретали в коллекции таких крупных музеев, как лондонский Тейт, парижский Центр Помпиду, нью-йоркские Уитни и New Museum, а также гонконгский M+. Для выпуска, посвященного мечте, мы попросили Ёун-Хэ и Марка подготовить и показать русскоязычную версию своей работы «Ваад» (WA’AD), которая также доступна на арабском на их сайте. В предисловии старший редактор EastEast Леся Прокопенко попробовала рассказать о том, чем занимается коллектив и почему так важно показывать их работы.
Написать текст о YOUNG-HAE CHANG HEAVY INDUSTRIES — огромная проблема: стоит только начать строить предложение, как я чувствую, что пишу изнутри очередной их работы. Предложения разбиваются на части, очертания букв становятся толще, монитор начинает мигать, и слова двигаются под ритм джазового саундтрека, как это происходит в их завораживающих, порой причудливо озаглавленных ироничных анимациях.
Если вы раньше не сталкивались с творчеством YOUNG-HAE CHANG HEAVY INDUSTRIES, то вот как его описывает составленная платформой Rhizome «Антология нет-арта»: «Выступая в роли воображаемой корпорации, они производят свои онлайн-работы по строгой формуле: в программе Flash создаются фильмы, полностью состоящие из текста, набранного заглавным шрифтом Monaco. Текст появляется на экране под звуки джаза или босановыпод звуки джаза или босановыСписок музыкальных композиций, использованных в работах YHCHI, можно посмотреть по ссылке.
. Используя, как выразилась Жозефин Босма, “крайне напористый визуальный язык”, работы YHCHI заимствуют элементы кинематографа, поэзии и пропаганды».
При этом «Ваад», произведение, которое мы здесь показываем, сопровождается более медленной, мечтательной и, возможно, более меланхоличной музыкой, чем большинство работ YHCHI, и его визуальный язык, вероятно, не такой уж «напористый». А все потому, что это межпланетная трансляция, и текст ее идет к нам через открытый космос...
В случае, если вы тут же не прекратили читать это введение и не бросились смотреть «Ваада» (как и следовало бы сделать), я все-таки попробую написать что-нибудь о YHCHI. Честно говоря, мне о YHCHI известно не так уж много, и я бы не осмелилась писать о них, если бы не сами YHCHI. Предложив им провести интервью, я получила следующий ответ:
«На самом деле нам особо нечего сказать о себе — помимо того, что мы вкладываем в свои работы. Или даже так: если нам и есть что сказать, то мы, как нам хочется верить, лучше всего рассказываем это в наших работах. Если нас погуглить, то наверняка станет очевидно, что о нас или нами сказано относительно немного. Итак, вот что мы предлагаем. Почему бы тебе самой не написать что-нибудь о нас? Было бы так здорово, если бы ты могла поразмыслить о YOUNG-HAE CHANG HEAVY INDUSTRIES самым критическим или некритическим образом. Почему бы не дать себе волю, не написать о нашем творчестве как тебе заблагорассудится?
Пару лет назад мы провели свою “финальную” беседу. В ней речь шла о том, что художники слишком много болтают и только все портят профессиональным любителям искусства: кураторам, критикам, историкам и всем тем, чья задача — объяснять нам искусство. Именно последние, хорошо это или плохо, пишут историю искусства. Само собой, после этой беседы мы продолжили изредка беседовать, но теперь называем это перформансом. В чем разница? Мы надеемся, что наши перформансы в целом бессвязны, как и полагается хорошим перформансам. Они — противоположность тому дискурсивному письму, которое мы ожидаем от истории искусства. В них заключается все, что критики, кураторы и историки не смогли бы выразить. И мы надеемся, что это и есть искусство».
Как видите, я блефую, потому что я не критик и не куратор, и большая часть текста, который я уже успела скомпилировать, состоит из слов других людей. И все-таки я должна исполнить свое обещание — «написать что-нибудь о YHCHI». Я должна «поразмыслить о YOUNG-HAE CHANG HEAVY INDUSTRIES самым критическим или некритическим образом».
Начну с того, что мы однозначно виделись, но я совершенно не помню подробностей этой короткой встречи. Это было летом 2012 года, когда я работала координатором международных проектов в большой государственной художественной институции в Киеве, которая организовывала там первую (и, официально, последнюю) биеннале. В те дни я была крайне измотана, и дюжины новых лиц, с которыми нужно было ежедневно контактировать, сливались в одну лавину, поэтому в конце концов встреча с Ёун-Хэ и Марком просто стерлась из моей памяти. Мы наверняка пожали друг другу руки, и я сообщила им, что именно со мной они все это время обменивались имейлами, — а может, этого и не было? Мы точно не бывали вместе ни на одном из многочисленных грандиозных корпоративных ужинов.
Как бы там ни было, несколько месяцев спустя мы снова связались, и я взяла у YHCHI лаконичное письменное интервью, которое вышло под заголовком «Искусство — это не демократия» и каким-то чудом до сих пор доступно онлайн на русском языке. Из него можно узнать, что YHCHI полагали, будто джаз сделает их еще более funky (это уж точно). В нем также приводится цитата Марселя Дюшана: «Tout ce que je vous dis est stupide et faux» («Все, что я говорю вам, чепуха и вранье»).
Для меня YHCHI, с их произведением MY DMZ («Моя ДМЗ»), были чуть ли не важнейшими художниками на упомянутой биеннале. За зиму, пока велась подготовка проекта, я пересмотрела все до единой анимации на их сайте, и весной по дороге в офис слушала ремикс See-Line Woman Нины Симон — он звучит в одной из самых известных работ коллектива. В то время контакт с искусством YHCHI был гораздо более требовательным, поскольку flash-анимацию нельзя было ни поставить на паузу, ни прокрутить назад. То, что сегодня все видео загружены на Vimeo (вполне объяснимый компромисс!), кажется неслыханной вольностью.
Моя вторая близкая встреча с искусством YHCHI произошла три года спустя, во время второй (но неофициальной) киевской биеннале, где мне также довелось поработать. В качестве одного из проектов ее кураторы предложили художнику и писателю Джону Миллеру повторить групповую выставку, которую он проводил ранее под заглавием Bad Conscience («Нечистая совесть»), — киевская версия называлась Mistakes Were Made («Были сделаны ошибки»). В числе пятнадцати участников выставки Джона Миллера были и YHCHI в сотрудничестве с Такудзи Кого: это была работа STATEMENTS: 0029: T0 MY GOOD AND LOYAL SUBJECTS AND 0063: AFTER RECENT SURGERY ON MY SCALP («Заявления: 0029: “К моим добрым и верным подданным” и 0063: “После перенесенной операции на скальпе”»), которая объединяла речь японского императора Хирохито (Сёва) о капитуляции во Второй мировой войне с фрагментами обращения Майкла Джексона после обвинений в растлении малолетних. Поскольку мои обязанности были очень разнородными, я среди прочего выступила в роли переводчицы их работы на украинский язык. Боюсь, если бы не существующие в интернете доказательства, этот факт мог бы тоже стереться из памяти.
Однако «Заявления» так и не попали в экспозицию: из-за скверных организационных условий для видеоработы не хватило оборудования. Дважды я проносила анимацию контрабандой и показывала ее группам зрителей с собственного ноутбука. Почему для меня было так важно показать ее? Возможно, потому что она — о падении самодуров. И потому что она забавная. Именно такой смех способствует падению самодуров. Это и есть суперсила, заложенная в работах YHCHI.
Почему пять лет спустя, в ипостаси одного из редакторов EastEast, я решила промыть мозги своим коллегам, снова выйти на связь с YHCHI, перевести на русский работу «Ваад» и представить ее вам в рамках нашего тематического выпуска о мечте? Очевидно, потому, что «Ваад» — трогательный и юмористический рассказ о маленьких делишках на фоне больших мечтаний, о маленьких мечтах на фоне гигантских дел, о рушащихся мечтах, из которых рождаются новые. Кроме того, «Ваад» представляет до жути точную картину нашего текущего общепланетарного состояния: прерывающиеся трансляции, обанкротившиеся миссии, человеческие существа, застрявшие в (не)назначенных местах, — им не остается ничего, кроме как переизобретать тело, историю и любовь. Вот почему.
