Вампиры Османской империи и магические буквы

Подвижные и призрачные преграды, отделяющие естественное от сверхъестественного, а объяснимое от необъяснимого, продолжают будоражить умы людей, бросая вызов рациональности Нового времени. Для нашего выпуска, посвященного границам, историк Сергей Зотов поговорил со специалистом по Османской империи Мариносом Сарияннисом о том, как понималось чудесное проживавшими в этом регионе представителями мусульманских, христианских и иудейских культур. 

Сергей Зотов:Вы занимаетесь удивительной темой — сверхъестественным в османской культуресверхъестественным в османской культуреС 2018 года Маринос Сарияннис руководит проектом «GHOST — географии и истории османской сверхъестественной традиции: изучение магии, чудесного и странного в османском менталитете» при поддержке Европейского исследовательского совета. Подробнее об этой лаборатории и других ее участниках можно узнать на сайте.. Было бы интересно поговорить о вашем проекте и том, как определялись границы, разделяющие естественные и сверхъестественные феномены, во времена Османской империи, а также о разнице между их восприятием на Западе и на Востоке. Какую роль в ваших исследованиях вообще играют границы, которые в контексте текущего выпуска EastEast понимаются максимально широко?

Маринос Сарияннис:Если мы думаем о мироздании как о континууме, то можно представить себе разные существующие в нем, но невидимые границы. В принципе, их всегда несколько: есть, например, граница, отделяющая естественное от сверхъестественного, то есть божественного, чудесного; есть граница, отделяющая то, что можно объяснить и контролировать, от того, что невозможно. Не поддающиеся человеческому пониманию явления могут иногда совпадать с теми, которые мы сегодня определяем как сверхъестественные, потому что всегда есть вещи, которые отдельно взятая культура не может понять. Эти границы смещаются с течением времени, поскольку определенное общество, социальная или культурная группа могут включать все больше и больше сегментов реальности в понятие естественного, то есть в объяснимое и понятное, уменьшая сферу сверхъестественного. Например, если мы примем за правду известную идею Макса Вебера о «расколдовывании мирарасколдовывании мираПроцесс демифологизации общественного сознания, развернувший европейскую историю к рациональному и секулярному мировоззрению.», тогда та самая граница будет постоянно отодвигаться все дальше и дальше. Культура постепенно будет познавать все большую часть реальности, все больше явлений будут пониматься как естественные, объяснимые и подчиняющиеся неким законам. Для одних людей мир станет все более и более заколдованным; для других же наоборот. В этом смысле идея границ имеет прямое отношение к нашему проекту.

СЗ:Что вдохновило вас на работу в таком широко очерченном поле?

МС:Идея изучать сверхъестественное появилась, я полагаю, из-за всеобщего интереса к оккультизму, паранормальным явлениям и всему подобному. Меня увлекла мысль заняться исследованиями не столько самих оккультных наук или веры в паранормальные явления, сколько того, как научные и религиозные элиты, а также другие грамотные городские жители, рассматривали их. Верили ли они во все это или же пытались их объяснить? И как? Первым моим импульсом было следовать просвещенческой модели и концепции «расколдовывания мира» Макса Вебера, согласно которым общество постепенно отвергает сверхъестественные объяснения и движется к более рациональным и, скажем так, секулярным взглядам на мир. Конечно, мы должны учитывать, что ни одно общество, включая наше собственное, не движется по одной только траектории расколдовывания. В то время как одни социальные группы могут рационализировать все большие и большие части реальности, другие могут захотеть вернуться к сверхъестественным объяснениям новых явлений. Исследуя эти проблемы с точки зрения социальной истории, мы можем получить неожиданные результаты.

СЗ:Не могли бы вы вкратце рассказать о самых интересных случаях, которые вы исследуете, — например, о вампирской фетвефетвеВ исламе — юридическое решение муфтия, основанное на прецеденте.?

МС:Я думаю, что все они довольно интересны! Большинству из нас необязательно верить в чудеса, чтобы увлечься рассказами о сверхъестественном или паранормальном. Описания невероятных явлений часто носят сказочный характер, что всегда доставляет удовольствие. Если бы мне нужно было выбрать самую интересную книгу, я бы остановился на сборнике историй о привидениях, которые, вероятно, придумал поэт конца XVI века Мустафа бен Мухаммед Джинани. В сборнике рассказы о случаях одержимости джиннами соседствуют с описаниями возвращения душ мертвых, то умоляющих живых вести благую жизнь, то, напротив, терроризирующих их. Иногда в этих историях души мертвых пытаются овладеть телами умирающих и их голосами рассказать о своих невзгодах. Одна история повествует, например, о горничной на Пелопоннесе, которая была изнасилована своим покойным хозяином, и двух соседях, изгоняющих его призрак подвернувшимся под руку вертелом. Местом действия в основном становятся Балканы, где, кажется, представление о вмешательстве джиннов было более распространенным явлением, чем среди анатолийского и арабского населения Османской империи. Среди произведений Джинани есть история о джинне, говорящем на персидском языке, у которого есть наложница в Каире; и о джинне, бросающем камни в чей-то дом; и о джинне, вселившемся в правое бедро маленькой девочки — и прямо оттуда дающем советы всем тем, кто их спрашивает.

Другой текст с подобными увлекательными историями — травелог Эвлии Челеби, написанный им в конце XVII века. В нем мы находим описания призрачных армий, состоящих из душ мертвых мучеников; чумных армий, набранных из джиннов; султанов, чьи души выходят из тел, чтобы поесть во время праздника Рамадан; болгарских ведьм, которые превращаются в кур. Особый интерес представляет описание Эвлией «ведьминского шабаша» в Дагестане: он утверждает, что был свидетелем битвы между обурами черкесских и абхазских племен. Как объясняет Эвлия, обуры — это колдуны, которые сражаются прямо в воздухе верхом на умерших лошадях, корабельных мачтах и домашней утвари и пьют кровь людей, чтобы продлевать свою жизнь. Действительно, obur — тюркская форма слова «вампир», с которой связана в том числе и древнерусская форма: отсюда, например, происходит и русское слово «упырь». 

Из статьи Мариноса Сариянниса «Изучая османские взгляды на сверхъестественное: последние открытия и исследовательские перспективы»:

«Немногочисленные рассказы о вампирах, которые можно обнаружить в османских источниках, связаны с балканским фольклором и мало освещались в современных исследованиях. Источники эти включают в основном фетвы, выпущенные главным муфтием Эбуссуудом в середине XVI века и предписывающие, что делать в случае оживления трупа в могиле. Ответ его звучит следующим образом: “Если это так, то только по воле Бога. Есть поговорка о том, что злые души входят в трупы тех, кто при жизни уподобился им своими стремлениями и поступками, а затем используют их как орудия для злодеяний. Такое вполне может быть вызвано божественной силой.”

В другой фетве, касающейся обнаруженного неподалеку от Салоник вампира-христианина, муфтий предлагает отрезать тому голову и бросить к его ногам; также, согласно ей, труп мог быть эксгумирован и кремирован. Интересно отметить, что эти фетвы, вероятно, были довольно известными, поскольку их содержание воспроизводится Джинани при описании аналогичного случая во Фракии в 1701 году».

СЗ:Темы ваших статей — вампиры и призраки, магия и талисманы, что довольно неожиданно для истории Османской империи. Присутствовали ли они также в визуальной культуре?

МС:Насколько я знаю, в изучаемых мной магических текстах иллюстраций немного, за исключением одного руководства по призыву ангелов и джиннов. В нем содержатся изображения этих существ, причем каждое с магическими печатями и инкантациямиинкантациямиМагические тексты, призывающие духов при произнесении или пении.. В османской магической традиции преобладал леттризм, то есть вера в то, что буквы являются неотъемлемой частью структуры космоса и соответствуют планетам, ангелам и ряду гомологичных иерархий металлов, растений, цветов и так далее. Таким образом, большинство доступных мне визуальных материалов, связанных с магией, — это амулеты и талисманы в форме разных сочетаний арабских букв, в первую очередь магических квадратов. Конечно, талисман — это еще и материальный объект. Возможно, наиболее известным визуальным и материальным продуктом исламской и особенно османской магической традиции является так называемая рубашка-талисман. Считалось, что такие рубашки, испещренные буквами, символами и текстами песнопений, имели профилактические свойства и помогали в битвах. Богатейшее собрание этих предметов можно найти в библиотеке дворца Топкапы.

СЗ:Можно ли сказать, что в Османской империи была своя каббала, традиция использования букв в магических целях? 

МС:Да, в силу арабских букв верили: Коран считался книгой, написанной на небесах, поэтому и сама письменность не считалась человеческим изобретением. Каждая буква имела особое значение и была связана с определенными планетами, стихиями и так далее. Поэтому и считалось, что составленные из письмен квадраты работали как своего рода магические талисманы. Эти вещи не были редкостью, часто встречались просто листы бумаги замысловатой формы, полностью испещренные буквами. А если кто-то носил специальную рубашку с магическими письменами, она защищала его тело в бою. Такие вещи могли заказывать себе султаны.

СЗ:Мне запомнилось описание чуда в одной из ваших статей: «Мечеть, в которой нет пауков». Почему это чудо и как вообще в исламской культуре воспринималось чудесное? И отличалось ли это восприятие от европейского?

МС:Исламская теология до Нового времени — как и ее христианский аналог — проводит различие между религиозными чудесами и чудесным вообще. Первые — это действия Бога, нарушающие обычный ход природных явлений. Это силы, данные Богом пророкам и святым в знак Его благодати и как способ убедить остальных людей в благости их миссии. Чудесное вообще — события и явления, которые не могут быть восприняты человеческим интеллектом, по крайней мере интеллектом простых людей, даже если они и являются частью обычных природных феноменов. Это то, что мы теперь называем, например, паранормальной активностью. Эти чудеса и чудесные события, известные в средневековой Европе благодаря сочинениям-мирабилиямсочинениям-мирабилиямКниги о чудесных событиях, явлениях и изобретениях., были названы «сверхъестественными» в схоластической философии Фомы Аквинского, а в исламской космографии получили названия «аджаиб» и «гараиб». К этим категориям принадлежали чудеса, случившиеся в далеких краях, действия, приписываемые джиннам, и конечно же, постоянно меняющиеся способы интерпретации природных явлений, связанных, например, с погодой или такими феноменами, как строительство ульев пчелами. По мнению некоторых авторов, к чудесам относилась даже магия, поскольку это не что иное, как манипулирование тайными природными иерархиями. Поэтому магическими свойствами могло обладать и некое место — как, например, та самая мечеть без пауков. Ее можно было считать проявлением чудесного, но не чудом, на которое были способны только пророки и святые.

СЗ:Многие сюжеты, связанные со сверхъестественным, пришли в Европу благодаря арабской науке. Можно ли говорить о примерах уникального османского сверхъестественного, которое не так популярно, как арабское?

МС:Кажется, существует не так много примеров «оригинального» сверхъестественного в османской традиции. Представители этой культуры в основном развивали то, что существовало до них. Например, как магию они практиковали в основном уже упомянутую науку, основанную на сакральной ценности и структурно-космической функции арабских букв, теория и практика которой была разработана исламскими учеными еще в XII и XIII веках. Османы не произвели каких-либо теоретических трудов в этой области, но примеров практического применения у них можно найти предостаточно — от попытки предсказать будущее династии и всей империи по буквам первой главы Корана до основанных на буквах имен прогнозов о том, кто из претендентов получит новый государственный пост. Хотя подобные традиции жили на протяжении XVII и XVIII веков в народной культуре, особенность заключается в том, что в османской научной культуре был распространен подход, более характерный для естественной магии — основанный на иерархиях и соответствиях планет, флоры и фауны. Сначала особенно была важна астрология, но затем значение магии и оккультных наук в целом стало постепенно уменьшаться, по крайней мере среди тех социальных слоев, где мировоззрение становилось более «материалистическим» или по крайней мере «расколдованным».

СЗ:Как эволюционировало понимание сверхъестественных явлений в Османской империи? Было ли оно связано с религией?

МС:Да, существовало фундаменталистское движение, доминирующее в интеллектуальной жизни империи на протяжении всего XVII века, — школа Кадызаде. Наверное, можно было бы сделать вывод, что оно и способствовало общественной вере в сверхъестественное, но на самом деле все наоборот. Главными противниками Кадызаде были суфийские шейхи и некоторые братства дервишей, которые подтверждали свой авторитет, опираясь на чудеса и видения, якобы дарованные им Богом. Проповедники-фундаменталисты «оттолкнули» сверхъестественное, отреагировав почти так же, как протестанты поступили с католицизмом и католической мистической традицией. Адепты школы Кадызаде заявляли, что чудес не бывает, что все они совершались исключительно во времена Пророка, а после него единственный путь к Богу — это шариат. И чудеса больше не нужны.

СЗ:В любом случае объект вашего исследования — сверхъестественное в Османской империи — кажется мне совершенно уникальным. Такого нет ни в европейских, ни даже в других мусульманских культурах. Какую методологию вы использовали?

МС:Это вовсе не новый объект исследования. Европейский оккультизм и всевозможные тайные искусства эпохи Средневековья и раннего Нового времени энергично исследуются на протяжении последних десятилетий. То же и в случае мусульманских культур: например, тема исламского оккультизма в наши дни приобретает все большую актуальность, потому что на нее в академических кругах существует своего рода мода. Но об Османской империи было написано очень мало, возможно, потому, что она в большей степени, чем любое другое мусульманское государство того времени, рассматривалась историками как своего рода закат истории ислама. Вот почему многие аспекты культуры Османской империи до сих пор остаются неизвестными. Есть несколько работ по османской астрологии, но это почти все. Так что да, для нас это своего рода неизведанная земля. Я занялся этим проектом, потому что нашел упоминания вампиров и призраков в турецких источниках, и конечно, они очаровали меня, как очаровали бы и любого другого. Затем я обнаружил, что эти тексты неизвестны современной науке. Некоторые популярные представления о вампирах, особенно распространенные в Греции и Болгарии, хорошо известны: вы должны отрубить им головы, сжечь их тела или вбить им кол в грудь. В османских источниках нет ничего нового о вампирах, но что действительно интересно, с моей точки зрения — то есть с точки зрения социального историка, который пытается быть историком культуры, — это то, как эта народная традиция была напрямую связана с исламом. Так что мне интересно изучать, как религиозная власть и теологи относились к этим верованиям. Отрицать их стали довольно поздно: даже в католической Франции XVIII века, например, были книги, в которых вампиризм всерьез обсуждался с теологической точки зрения.

СЗ:Это подводит нас к следующему вопросу: как османы воспринимали эти сверхъестественные явления и объясняли их?

МС:На самом деле проблема с призраками и вампирами заключается в том, что с религиозной точки зрения человек, который оживает после смерти в какой бы то ни было форме, нарушает божественный порядок. Из-за этого его нельзя рассматривать иначе как то, что принадлежит к категории зла. Такая ситуация действительно проблематична с теологической точки зрения, поэтому и появлялось столько объяснений: в Османской империи, например, чудеса часто приписывали джиннам или каким-то другим духам. Развитие этих верований привело к сдвигу в понимании людьми сверхъестественного в их повседневной жизни.

СЗ:Речь идет об османах, но кем они были? Ведь мы говорим не только о турках, но и обо всех гражданах Османской империи: славянах, евреях, армянах. Связаны ли сверхъестественные нарративы, которые вы изучаете, каким-либо образом с территорией или культурой, например, Российской империи?

МС:Вы абсолютно правы, и я твердо верю, что христианская, еврейская и другие немусульманские культуры Османской империи должны считаться неотъемлемой частью ее культуры. Греки, евреи, армяне, арабы, болгары и сербы составляли большую часть населения империи. Моя собственная специализация и специализация большинства членов нашей команды — османское тюркоязычное мусульманское сообщество. Но мы также стараемся учитывать взаимозависимости и влияния между этнорелигиозными меньшинствами, тем более что ученые греки — фанариоты, похоже, сыграли важную роль в диалоге культур в Османской империи конца XVII — начала XVIII века. Например, в нашу команду входит докторант, изучающий эзотерические верования и оккультные трактаты фанариотов. Что касается второй части вашего вопроса, то, опять же, фанариотское сообщество имело тесные связи с Российской империей, частично из-за их отношений с Патриархатом, а частично из-за торговых связей и греческой диаспоры в Москве, Санкт-Петербурге и в Крыму. С другой стороны, я уже упоминал увлекательный рассказ Эвлии Челеби о черкесских традициях колдовства и вампиризма. Интересно отметить, что термин «обур», использовавшийся для обозначения вампира и тесно связанный с восточнославянскими языками, также был зарегистрирован в Анатолии, в местах, где черкесские беженцы поселились после русско-османских войн на Кавказе.

Из статьи Мариноса Сариянниса «Об османских призраках, вампирах и волшебниках: возобновление забытой дискуссии»:

«Чрезвычайно интересное свидетельство Эвлии Челеби (1611–1684) касается своего рода “ведьминского шабаша” в горах Обур, между Черкесией и Абхазией на Кавказе. Он утверждал, что был очевидцем битвы между обурами черкесских и абхазских племен, которая произошла в 1666 году. Эвлия даже указывает точную дату: 20 шавваля 1076 года, что соответствует 24 или 25 апреля. Обуры, объясняет он, — это волшебники и колдуны этих племен. Абхазские обуры начали атаку, летя на врага на всевозможной домашней утвари, в то время как их черкесские коллеги летели навстречу на мертвых лошадях и корабельных мачтах, вооруженные змеями и головами различных созданий (включая людей). Ожесточенная битва длилась шесть часов, пока не запели петухи. На следующий день Эвлия и его товарищи посетили поле битвы и обнаружили, что оно заполнено домашней утварью, трупами различных животных, трупами, вытащенными из могил, и так далее. Это описание, хоть и напоминает аналогичные европейские, могло быть не более чем занимательной историей; или же оно могло отражать действительно существовавшие шаманские верования, подтверждая, таким образом, широко известный тезис Карло Гинзбурга о фольклорных и шаманских основах описаний шабаша.

“В этом регионе есть мудрые черкесские старцы, которые могут различать обуров и волшебников. Родственники умерших дают им деньги, и тогда они идут к могилам недавно умерших обуров, чтобы проверить землю на предмет признаков того, что последние вышли из своих могил. И действительно, когда люди собираются и разрывают могилу, то видят, что глаза [обура] подобны чашам, наполненным кровью, и что его лицо стало полностью красным от испитой человеческой крови. Люди вытаскивают из могилы грязный труп проклятого обура и пробивают его пупок деревянным колом. Таким образом, с Божьей помощью, его магия уничтожается. А человек, кровь которого пил обур, спасен от смерти... Но некоторые люди даже после того, как нашли обура в могиле и пробили таким образом его труп, берут грязного мертвеца с колом в пупке и сжигают его, чтобы в тело не вошел другой обур.”

Эвлия продолжает объяснять, что всякий раз, когда кто-то подозревает обура в том, что тот пил его кровь, мудрые старцы проверяют глаза подозреваемого. Если они полны крови, обура сковывают цепями до тех пор, пока он не начнет признаваться: “Да, это я пил кровь такого-то… Когда меня похоронили рядом с моими дедами-обурами и моими отцами-обурами, мое тело не гнило; и иногда я летал на небо, чтобы там сражаться; и я делал все это, чтобы жить дольше.” Эвлия добавляет, что такие обуры образуют отдельную родословную, отказываясь вступать в брачные отношения с остальными черкесами, и что большинство этих обуров проживают в московских, казачьих, польских и чешских землях».

СЗ:Когда я писал книгу об алхимии, я включил туда главу об арабском мире, в том числе несколько упоминаний о турках, которые занимались алхимией вплоть до XX века. Насколько традиционные эзотерические практики все еще популярны в бывшей Османской империи? И распространены ли на этой территории какие-то особые современные нью-эйджерские практики?

МС:К сожалению, этот вопрос выходит за рамки моей компетенции. Однако я знаю, что пара руководств по демонической магии все еще циркулируют в Турции. Также несколько деревенских «колдунов» в Греции утверждают, что получили свои знания от мусульманских адептов. Они используют псевдоарабские символы в качестве талисманов и прорицательских инструментов. Конечно, народные эзотерические практики, например гадание по ладони или гадание на кофейной гуще, можно обнаружить в региональном фольклоре. В некоторых местах, например на африканском побережье или даже в Греции — особенно на Крите, где до 1912 года проживало значительное количество мусульман, — в деревнях можно встретить старых колдунов или людей, практикующих лечебную магию. Они утверждают, что научились своему ремеслу у мусульман до того, как те уехали в конце 1920-х и начале 1930-х годов. Несомненно, современный исламский мистицизм испытал влияние нью-эйдж-культуры, и, я полагаю, практики алхимии, леттризма или астральной магии должны сохраняться. Существуют дешевые издания и переводы средневековых османских магических книг. Они относительно доступны, и люди могут изучать родную магию так же, как кто-то в Европе может купить гримуарыгримуарыМагические книги по вызову ангелов и демонов. на Amazon.