Медитативную работу Харуна Фароки о производстве кирпича в Африке, Индии и Европе можно было посмотреть на (EE) Films с 13 по 21 ноября. Публикуем текст Уте Холль об этом фильме, который, позволяя изображениям говорить самим за себя, показывает нам, как кирпичи формируют пространства и организуют социальные отношения в разных частях света.
Кирпичи — резонирующие опоры общества. Кирпичи — это наслоения глины, попросту очень тяжелые пластинки. Как и всякие записи, кирпичи — это тиражный продукт. Но каждый кирпич немного отличается от других — это не просто еще один кирпич в стене [another brick in the wall — отсылка к названию песни Pink Floyd — прим. пер.]. Кирпичи формируют пространства, организуют социальные отношения и хранят знания об устройстве общества. Отвечая резонансом, они сообщают, достаточно ли они крепки. Кирпичи формируют фундаментальное звучание наших обществ, но мы не научились к ним прислушиваться. Различные способы изготовления кирпича в фильме Фароки открывают нашему взгляду и слуху возможность помыслить их в сравнении, а не в соревновании, не через призму противопоставления культур. Фароки показывает нам кирпичные производства с их красками, движениями и звуками. Обжиг кирпича, переноска кирпича, укладка кирпича, кирпич на кирпич, без закадровых комментариев. 20 интертитров за 60 минут повествуют о темпоральности рабочих процессов. Фильм показывает, что всякий способ производства требует своей собственной длительности и что культуры различаются временем, отмеренным кирпичом.
В некоторых странах и обществах производство кирпича непосредственно связано с телом: замешивание глины, прессование ее в формы, укладка кирпичей для сушки и обжига. То, как носят кирпичи — в основном этим занимаются женщины, — в Буркина-Фасо и в сельских районах Индии, оставляет след, вероятно, столь же древний, как и сам обжиг. Коллективные хореографии: две женщины несут груз на головах. Они осторожно ступают по рабочей площадке. Кирпичи — твердые, но вместе с тем пористые. Они требуют особого внимания при изготовлении, транспортировке и хранении. На первый взгляд, это — сама грация. Затем камера дает нам больше деталей: подобные формы организации ближе к экологии, чем к экономике. Одной рукой нужно постоянно присматривать за ребенком, заботиться о других рабочих, почесывать спину. Производство и история развиваются не по прямым, а по гиперболам.
Когда стены возводятся вручную с помощью угольников и отвесов, укладка кирпичей представляется особенным способом мыслить. Повсюду звучат низкие голоса, направляющие работу, — в Буркина-Фасо они более ритмичные и громкие. В Индии вдобавок к этому в игру вступает взгляд. На стройках Африки и Индии кроме звуков глины и кирпича звукооператор записывает голоса птиц и собак, постукивание ведер, звук шагов. Позднее, с приходом прогресса и механизации голоса детей, женщин, собак утихают. Индия — своего рода музей изготовления кирпича. Оборудование колониальных времен, которому нужны целые отряды носильщиков. Машины 1930 года: «с тех пор рабочий процесс не менялся», — гласит интертитр; и с тех пор те же гегемонии вшиты внутрь тел. Вот что сообщают нам эти кадры.
Кирпичи формируют фундаментальное звучание наших обществ, но мы не научились к ним прислушиваться
В Европе история производства кирпича неотступно следует курсу индустриализации. Машины задают ритм, рабочие становятся их подчиненными. Кирпичи здесь наконец становятся просто еще-одним-кирпичом-в-стене: из них возводятся панели. Бригадир руководит строительством одним только большим пальцем, он в этом процессе просто обслуга. Фильм прокладывает во времени коридоры: производственные цеха 1945 года во Франции, обслуживаемые марокканскими рабочими, где работают только мужчины: нет больше ни голосов, ни взглядов. Одинокая работа; труд и порабощение — совсем не то, что на стройках в Индии и Африке, хоть те и не выглядят менее изнурительными. В Европе наших дней кирпич производят замысловатые машины, за которыми сидят рабочие, играя на глине, как на ксилофоне, — стук/стук, то/это, продукт или брак.
Я пишу об этом фильме Фароки в Гамбурге, где трудно не думать о производстве кирпича в контексте принудительного, изнуряющего до смерти труда: кирпичный завод НойенгаммеНойенгаммеНазвание квартала в гамбургском районе Бергедорф. До и во время Второй мировой войны здесь находился нацистский концентрационный лагерь, созданный по инициативе СС. (Примечание редактора).
на службе строительства Нового Гамбурга в угоду Фюреру. Но образы Фароки идут по другому пути. Они не только показывают индустриализацию труда, но и указывают на знания, возможно скрытые в этих формах производства и технологиях разных культур. В Африке дети играют на месте строящейся школы. В Индии они просто стоят кругом, мешаются, смотрят, как работают их родители, даже если это происходит на седьмом этаже недостроенного здания. Когда они цепляются за тачки, их не прогоняют; здесь они начинают учиться строительству задолго до школьной скамьи. Не только строительству, но и мышлению в материале, движениям внутри социальных отношений.
Камера Инго Кратиша движется, вторя движениям каменщиков. Перед машинами ему приходится оставаться неподвижным, чтобы лучше зафиксировать происходящее. Становится очевидно, то, что мы называем просто кирпичом, в других странах мира имеет куда более разнообразные характеристики: оптические, акустические и социальные. В Буркина-Фасо и Индии зарождаются уже не промышленные способы производства кирпича и строительства, но экологические — в самом многогранном смысле. Здесь возникают уникальные экономики, социальные отношения и типы зданий. Их отправная точка находится там, где европейский модернизм себя исчерпал: в арке.
В Буркина-Фасо и Индии зарождаются уже не промышленные способы производства кирпича и строительства, но экологические — в самом многогранном смысле
Вот они — студенты-архитекторы, стараются — пока еще неуклюже — разобраться в новой строительной технологии, а Фароки показывает нам, как они еще раз вкушают от древа познания, когда, делая наброски, грызут карандаши. Это кино должно сообщать, о чем оно может размышлять, запечетлевая кирпичную арку.
Эта краткая история кирпича не линейна, она раскрывается как исследование сопротивления в истории строительства. Генрих фон Клейст описывал арку как конструкцию, противостоящую гравитации разрушающихся отношений. Арки экологичны в самом сложном смысле этого слова. В финале фильма происходит удивительное короткое замыкание: швейцарский робот, напоминающий марионетку, строит стены, поверхности которых становятся изображениями. В кадре нет ни одного человека, и в этом процессе нет ничего знакомого человеческому взгляду, только взгляд камеры и изображение для роботизированного, кукольного сознания. «В сравнении» — это «театр марионеток» Фароки, кинематографическая подготовка к тому, что Клейст бы назвал «последней главой мировой истории» — или, по крайней мере, истории кино.
Перевод с немецкого на английский Антье Эхманн и Майкла Тёрнбулла.
Перевод с английского Саши Зубрицкой.
Источник: Harun Farocki. Against What? Against Whom? Edited by Antje Ehmann and Kodwo Eshun. Koenig Books, Raven Row, London 2009, p. 155-160.
