Тема Биеннале современного искусства в Эд-Диръии «После дождя» отсылает к аромату, исходящему от орошенной дождем земли, и олицетворяет процессы восстановления и цикличного обновления. До 22 мая на (EE) Films можно было посмотреть одну из видеоработ, представленных там. Это «18000 миров» узбекской художницы Саодат Исмаиловой — видеоталисман, утверждающий разнообразие способов чувствовать, существовать и ощущать время. Показ сопровождает рассказ художницы о том, что вдохновило ее на создание этой работы, записанный Константином Корягиным.
В 2022 году я получила Eye Art & Film Prize от музея кино «Eye» в Амстердаме, где должна была пройти моя персональная выставка. Я сразу решила, что не хочу, чтобы она выглядела как ретроспектива. Мне хотелось поработать с собственным архивом, с кадрами, которые не попали в мои фильмы, но через которые зритель мог бы узнать другие мои работы. А также с коллекцией музея «Eye», который обладает одним из самых больших киноархивов в Европе. Пытаясь объединить это общей идеей, я вспомнила о концепции 18000 миров, упоминания о которой я много слышала в детстве, в том числе от своего прапрадеда. Ее нет в ортодоксальном исламе, но она довольно широко распространена в его мистических версиях. Таким образом, выставка была названа «18000 Миров», и новый фильм объединял мои предыдущие работы, выстраивая их концептуально.
Я начала читать философов мусульманского мира, начиная с Ибн Араби и Абу Хамида аль-Газали. Мое интуитивное желание работать с этой темой окончательно утвердилось, когда я нашла у своего любимого философа Шихаба аль-Дин Сухраварди следующую фразу из его сочинения «Бустан аль-Кулуб»:
Вся вселенная, 18000 миров света и тьмы — это степени облучения и излучения первозданного Света, который сияет повсюду, оставаясь неизменным и вечно одним и тем же.
Ну и, конечно, я обращалась к рукописям своего прапрадедушки Абдул-Азиза Туркестони. Так появилось определенное пространство, таинство, внутри которого мне захотелось поэкспериментировать, создать работу, которая бы задавала вопросы, но ни в коем случае не предлагала ответы.
Дальше встал вопрос о методе. Было ясно, что нужно написать текст, но по какому принципу объединить архивные кадры? Я решила начать монтаж с материала, который сняла в Институте археологии в Нукусе в 2017 году. Это документация процесса реставрации настенной живописи, которую вел ведущий археолог Вадим Ягодин, а этнограф Зафара Алиева ему ассистировала. Из маленьких кусочков краски, предварительно соскребая с них вековой слой земли, они собирали портреты правящей семьи ХорезмаХорезмадревнее государство и исторический регион Центральной Азии, с центром в низовьях реки Амударья
. У нас состоялся тогда очень интересный разговор о том, кто был ее главой — мужчина или женщина, — ведь по портретам понять это было почти невозможно.
Документация реставрации появляется в работе три раза: сначала мы видим фотографии и то, как скребут поверхность, потом как под слоем земли проступают линии рисунка, а затем уже отреставрированный портрет, относящийся к зарострийскому, доисламскому времени. Эта линия придает фильму определенную цикличность, благодаря ней он состоит как бы из трех маленьких кругов, которые далее объединяются в один большой. Процесс реставрации напомнил мне мою работу с архивом. Только для меня основной материал — это фрагменты памяти, которые я сначала ментально раскапываю, а затем на монтаже наслаиваю друг на друга.
Для меня основной материал — это фрагменты памяти, которые я сначала ментально раскапываю, а затем на монтаже наслаиваю друг на друга
Потом я вспомнила о своем видео про связь цвета с внутренним миром человека, который я когда-то делала на основе идей Наджиметдина Кубры, философа цвета, мистика и соратника Сухраварди. Затем мне в голову пришли кадры с ташкентской вышивкой, с которой я часто работаю. Она считается астральной и символизирует космос. Это снова напомнило мне об идее круга, который кажется статичным, потому что находится в непрерывном движении. Складывая эти изображения друг с другом у меня появилось первое ощущение, что я готова к работе с темой 18000 миров.
Поскольку все началось с рукописей моего прапрадеда Абдул-Азиза Туркестони, которые я воспринимаю как свой оберег, то и фильм «18000 миров» стал для меня чем-то вроде видеоталисмана. Это подразумевается и в тексте, который там звучит. Например, когда говорится, что мы сохраним эти миры, несмотря на внешние изменения, происходящие в мире. Для меня это не столько о разных географиях, культурах и историях, сколько о разных способах чувствовать, ощущать время, существовать. Модерн, колониализм, патриархат приводят все к какой-то одной «рациональной» норме, которая ведет к стиранию различий. Мне это кажется проблематичным, и поэтому «18000 миров» я воспринимаю как оберег, направленный на сохранение разнообразия и широты мысли, возможности допустить существование других форм понимания жизни.
