Мираж со дна Аральского моря

В ноябре 2020 года в Музее Москвы открылась вторая часть основного проекта Vll Московской международной биеннале молодого искусства, где Ольга Шурыгина представила видеоинсталляцию «Мираж». Этот проект был создан по мотивам путешествия художницы в Узбекистан, куда она отправилась, чтобы выложить дно высохшего Аральского моря тремя тысячами керамических тарелок. Куратор Cultural Creative Agency Вера Трахтенберг поговорила с Ольгой о случившихся приключениях и узбекском гостеприимстве. Мы также публикуем видео, ставшее центральной частью инсталляции и одновременно служащее документацией создания работы.

Вера Трахтенберг: Ольга, почему ты выбрала город Муйнак для реализации проекта? Насколько важную роль в работе играет проблематика экологических катастроф и снижение уровня восточной части Аральского моря в 2014-м году? Оно превратилось в пустыню. 

Ольга Шурыгина: В какой-то момент я поняла, что мне нужно расширить круг своих интересов. Раньше я в основном была сосредоточена на теме женских символов, да и «Мираж» однозначно продолжает эту линию. Я как женщина, как художник, приезжаю с камерой в город и пробую что-то сделать. Что это значит: быть девушкой-художницей и без каких либо связей и возможностей приехать и попробовать реализовать свою идею? Я выбрала интуитивный метод, не зная заранее, к чему он приведет.

Подготовка проекта началась за два месяца до приезда. Я узнала о местном фестивале электронной музыки, который проходит прямо там, на дне высохшего Аральского моря. И подумала, что было бы здорово сделать для этого фестиваля какую-то инсталляцию. Сначала я хотела сделать что-то визуально простое, но в то же время интересное, но потом поняла, что мне хочется реализовать именно эту идею — приехать в Муйнак, предложить каждому местному жителю поделиться тарелкой, а потом из этих тарелок выложить мираж на дне высохшего моря. Организаторам фестиваля эта идея показалась странной и даже рискованной, они предложили перенести реализацию на год, но я уже купила билеты и твердо решила ехать в Муйнак. 

Тема экологии не является главной в этом высказывании. Я прочитала, что море ушло по большей части вследствие естественных причин, а не из-за человеческого воздействия. И хотя это повлияло на местный климат, меня в первую очередь интересуют люди. Раньше они жили у моря, а теперь живут в пустыне — это поражает.

ВТ:Как ты решила, что нужно взаимодействовать с местными жителями и вовлекать их в процесс создания инсталляции?

ОШ:Мне хотелось получше узнать тех, кто живет в Муйнаке, понаблюдать за их бытом и в то же время поделиться с ними чем-то своим. Я предложила людям что-то на первый взгляд совершенно бесполезное, на чем нельзя заработать денег, и получила невероятный отклик не только от взрослых, но и от детей.

ВТ:Расскажи, как тебе удалось убедить людей участвовать в проекте. 

ОШ:Я показывала эскизы, объясняла, что хочу сделать и для чего, рассказывала о себе и немного об искусстве.

ВТ:Кто-нибудь отказывался? 

ОШ:Отказывались, но таких людей было мало. В основном это были мужчины, которые объясняли отказ тем, что их жен нет дома и они не могут без их согласия отдать посуду. Иначе жены будут ругаться. Это забавно, так как многие считают Узбекистан страной с патриархальным укладом. Но одновременно там действительно по-светски относятся ко многим вещам: женщины наряжаются и не покрывают голову, а мужчины пьют алкоголь, хотя ислам все это не одобряет.

ВТ:Сколько времени ты провела в Муйнаке, собирая тарелки для проекта? 

ОШ:Ровно 21 день. Но этого хватило, чтобы увидеть результат. События развивались стремительно: заместитель премьер-министра Узбекистана рассказал о проекте на своей странице в Facebook, люди со всей страны стали присылать мне посуду. 

ВТ:Как тебе удалось договориться с властями? Ведь ты ехала без подготовки.

ОШ:Один из зрителей тоже спросил меня: «Наверное, ты обо всем договорилась заранее?». Но когда я ехала в Муйнак, то даже не знала, где буду жить. Я бы назвала произошедшее цепью неслучайных случайностей. У меня не было даже переводчика с каракалпакского языка, на котором говорят в этом регионе, а узбекского я не знаю. Понимала, что придется действовать по ситуации, и эксперимент удался. Когда я только приехала, то встретила на улице детей: в Узбекистане они учат русский язык в школе, и мне был легко с ними общаться. Я рассказала им о проекте, и они вызвались помочь мне. Весь день мы ходили по домам их друзей и знакомых, общались с местными жителями. Когда ребята были заняты, я продолжала одна, буквально стучалась в двери к незнакомым людям и просила дать мне тарелки для проекта. 

ВТ:Как тебе удалось за 21 день собрать больше трех тысяч тарелок?

ОШ:Тарелки собирались медленно. В какой-то момент я взяла калькулятор и посчитала, сколько мне нужно времени на сбор необходимого количества посуды. Оказалось, что два месяца, которых у меня не было. Я убедила себя, что решение придет позже, а затем совершенно случайно меня пригласили на экскурсию на новую швейную фабрику. Ее только открыли, и все ждали визит руководства Узбекистана. На следующий день приехал президент: весь город был перекрыт. Затем я узнала, что на фабрике работает триста пятьдесят сотрудниц. Пообщалась с начальницей производства, она обещала помочь, но в итоге мне пришлось общаться с работницами самой. Целую неделю я ходила на фабрику каждый день во время обеденных перерывов и рассказывала женщинам о проекте. 

Проблему языкового барьера решила с помощью записи перевода на диктофон: в одном кафе я встретила женщину по имени Амина Бекжанова, которая говорила по-русски, и она согласилась мне помочь, дав записать свой голос. К тому же она оказалась владелицей местной гостиницы и пригласила меня пожить там бесплатно. Я вежливо отказалась, но узбекское гостеприимство — это что-то невероятное! Амина послала за мной свою сестру Дильфузу Кутлымуратову, которая не просто привезла меня в гостиницу, но и организовала мне встречу с мэром Муйнака!

ВТ:Похоже на сказку!

ОШ:Абсолютно! Затем уже были встречи с главой налоговой службы и начальником местной полиции.

ВТ:Это была уже не первая твоя поездка в Узбекистан, но ты впервые отправилась одна в незнакомый город. Существует мнение, что девушке одной может быть опасно ехать в такое место. Тебе не было страшно?

ОШ:Муйнак — город на окраине Узбекистана, на границе с Казахстаном. Я бывала в Ташкенте, но там все совсем иначе. Да, было страшно, но этот страх был вызван рассказами тех, кто переехал из Узбекистана в Москву: наслушалась разного о том, что там могут как-то нехорошо отнестись к одинокой туристке из России. Моя бабушка сильно переживала и просила отменить поездку. Но были и другие мнения: просто никто раньше так не делал, и люди не знают, как реагировать. Но в этом нет ничего страшного. Узбекистан, как и многие другие страны, для разных людей выглядит совершенно по-разному: у кого-то положительный опыт путешествия, у кого-то — нет. 

Все, что происходило со мной в Муйнаке, было похоже на приключение, на кино, но точно не на кошмар. Так, например, Амина написала в своем телеграм-канале о том, что художница из Москвы собирает тарелки для проекта. На нее были подписаны местные блогеры, и через цепь репостов новость дошла до заместителя премьер-министра Узбекистана, написавшего в социальных сетях с призывом помочь мне. Это попало на федеральные каналы, и жители стали собирать тарелки. В какой-то момент сборы посуды вышли из-под моего контроля, я превратилась в наблюдателя. Мне позвонили из министерства туризма и сказали: «Ольга, для вас есть тысяча тарелок». Тарелки оказались новыми, потому что собрать старые они просто не успели бы. Это меня немного расстроило, так как шло вразрез с моим замыслом, но я вспомнила о том, что сама лишь наблюдатель и, конечно же, согласилась. Мне даже удалось получить разрешение на съемку инсталляции с дрона — это практически нереально для туристки, но мне пошли навстречу. 

Были и другие невероятные затеи, которые мне удалось реализовать. В фильме есть сцена, где я общаюсь с учениками местной школы. Для туристки получить такое разрешение непросто, незнакомый человек с улицы не может прийти в класс и что-то рассказывать, но администрация города помогла мне и с этим. Еще центральное узбекское телевидение сделало обо мне репортаж — это был совершенно новый для меня опыт. Весь проект в целом оставил после себя много интересного материала, часть из которого не была запланирована: это семнадцать часов записи, настоящее антропологическое исследование. Многое осталось лишь в памяти.

ВТ:Твой проект — сложная и не всем понятная инсталляция, действующая в пространстве современного искусства. Люди, не вовлеченные в художественный процесс, могут реагировать нейтрально или даже негативно, но в твоем случае многие жители Муйнака согласились участвовать и отдавать что-то личное: посуду, из которой они едят каждый день. Почему вообще ты решила выложить высохшее дно Аральского моря именно тарелками?

ОШ:Тарелка — это узнаваемый символ, туристический сувенир. Объект памяти, который хочется забрать с собой. Узбекскую керамику сложно спутать с любой другой — это и орнамент, и форма, и фактура, свойственные местной культуре и ремесленной традиции. 

ВТ:Название проекта — «Мираж», явление, вызванное преломлением потоков света в атмосфере. Мог ли этот мираж быть создан в другом месте? Или есть историческая связь именно с Муйнаком и Аральским морем? Есть ли в проекте какая-то отсылка к местным традициям или обрядам? 

ОШ:Есть разные виды искусства: одно построено на логике и исторических фактах, а другое — на личных переживаниях. «Мираж» стал моей личной историей, отражающей переход из мира материального в мир поэтический, воображаемый. Я преодолеваю свои страхи и показываю другим людям, что это возможно. В своих прошлых проектах я уже работала с тарелками как формой и символом домашнего уюта, гостеприимства, быта. В Узбекистане и Казахстане есть традиция приносить керамическую посуду на могилы умерших. Ее переворачивают дном вверх и оставляют на могилах, иногда сперва наполняя водой. Никто точно не знает, откуда появился такой обычай, но люди продолжают воспроизводить обряды предков.

ВТ:Тарелки у всех разные: у кого-то старые, у кого-то новые, подороже и подешевле. Но, выложенные на дне высохшего моря, они становятся мемориалом — различия стираются, остается высказывание, по форме напоминающее мозаику.

ОШ:Проект мог обернуться чем-то совсем непредсказуемым. Мне было интересно наблюдать за тем, какую тарелку дает тот или иной человек. Некоторые хотели отдать самую лучшую, другие наоборот отдавали разбитую посуду, потому что неудобно было отказать. Кто-то давал старые детские тарелки, которых члены их семей уже не пользовались. Это действительно звучит достаточно просто: тарелка олицетворяет человека. Так я это объясняла местным жителям — что это либо олицетворение семьи, либо одного жителя.

ВТ:А сколько всего жителей в Муйнаке?

ОШ:Официально тринадцать с лишним тысяч, но я не уверена, что там столько людей живет. 

ВТ:Что произошло с тарелками после съемок?

ОШ:Как и сказано в фильме, оставлять их там было нельзя, я собрала их на следующий день и сложила в местной туристической юрте. Это было в сентябре 2019-го года, я планировала вернуться в Муйнак в феврале и продолжить работать над проектом, но в связи со всем произошедшим в 2020-м году в Узбекистан я не попала и тарелки остались там. Мне хочется вернуться и дать этой истории продолжение, но все зависит от слишком многих обстоятельств. У меня есть намерение продолжить сбор тарелок, может быть, даже привлечь к этому всю страну и поставить новый рекорд. Какой материал получится в итоге, пока предсказать сложно: полнометражный фильм, огромный мемориал, выставка — или даже все вместе.